Я даже не знаю, с чего начать. Школьное утро встретило меня тотальным игнором Вики. Впрочем, это занимало меня только первые три урока. Виталик прав - нужно просто наплевать на нее. Я же ее не понимаю. У нее же такая любовь с мальчиком из Москвы... Она же из-за него вены резала... А я - что? Мне же такую великую любовь не понять. Ну, пожалуйста, пусть режет вены с Осинцевой. Два сапога, как говорится, пара. Все равно с ней мне уже не так приятно было обниматься. Зато меня обняла Саша. И Соня. Сегодня общалась только с Аленой и Виталиком - пожалуй, это единственные адекватные люди в моем классе. Физика с Виталиком буквально спасла меня. И нашу дружбу, наверное. Он задал мне невероятно глупый вопрос, глупее я еще никогда не слышала: «Можно я буду тебе звонить?» Черт! Будто это не он твердил все девять лет, что мы лучшие друзья!
Сегодня снова была контрольная по истории. Пока Макса нет, я сижу на первой парте, прямо перед учителем. Л.В. сидела и заполняла ответы, даже не скрывая этого от меня, а мне совесть не позволила подглядеть. В итоге написала полный бред. Наверное, это намек Вселенной, чтобы я не зазнавалась. Но, черт, я же все читала, все работы делала. Мне обидно. Немного.
***
Я иногда ухожу к себе в комнату, на диванчик, и сижу. В темноте, могу со светом, без телевизора. Просто сижу, смотрю и думаю. И недавно меня посетила мысль, что вот так же сидела баба Юля. Но она, в отличие от меня, сидела так ежедневно. Просто смотрела в стенку. А мне даже зайти к ней было неприятно. Будто сам воздух там был больной, пропитанный безнадежностью. А сейчас мне плакать хочется. Потому что моя баба Юля провела со мной все детство. И я все прекрасно помню. И как мы играли в докторов, и как я однажды забыла ее включить в список гостей на мой день рождения, а бабуля меня потом поругала за это... И как она меня спрашивала, какая у нее фамилия. Ее бедное тело, которое когда-то было моей маленькой больной бабушкой, лежало в квартире два дня. Зато у себя дома, как она хотела. И все смотрели на нее. А я даже прикоснуться к ней в последний раз побрезговала. И как ее отпевали в церкви. А потом прямо на моих глазах заколачивали гроб. Господи, гроб с человеком... Ведь этот человек когда-то был жив! И как бабуля назвала ее старушкой и в последний раз поцеловала в лоб. И мою старушку клали в сырую землю, и ставили памятник «Новокрещенова Юлия Дмитриевна», и до меня только тогда дошел весь ужас... И я кидала землю в ее могилу, проговаривая про себя «пока, баба Юля, пока». И ревела за маминой спиной. А сейчас вот она мне снится. И мне до сих пор очень хочется реветь.